Кто придумал «советское — значит отличное»? Кошмары моего детства — грубые боты местного разлива, стоящее колом пальтишко с куцым меховым воротником, слезоточивые книжки про пионеров-героев и безразмерные вокально-инструментальные банды, радостно обещавшие не заблудиться в листопаде и вырулить к большой любви. Закордонное — от польских джинсов «Одра» до чешской жвачки — уважали и ценили. Свое (за редкими исключениями) любили совсем иначе: терпеливо и снисходительно. Сменилась эпоха. Но наш роман с местным культурным процессом завис на прежней отметке. Мы ценим его по привычке и любим из жалости. Певец позднесоветской духовности Юрий Богат изобразил в одном из своих очерков милую картинку. Заехав по делам в глухую провинцию, он попал на заседание литературного кружка. Руководитель представил заезжей звезде своих подопечных: «Это — Борис, наш Мандельштам. Это — Ольга, наша Ахматова…» Озадаченный гость спросил: «А вы?» «Я — Пушкин!» — скромно ответил хозяин. Страшная штука — привязка на местности. Наш Пушкин, наши «Dire Straits», наш «Esquire»… Закрытые локальные сообщества создают ложные репутации и выдают щедрый кредит доверия тем, кто в иной ситуации просто вылетел бы с трассы. Команда вокализирующих манекенщиц, с трудом попадающих в собственную фонограмму, вызвала бы здоровый смех где угодно — только не у нас. Круглолицый юноша в куцем костюмчике, «без даты» распевающий бодрые частушки, достоин карьеры коверного клоуна — в нашем раскладе он молодец и телевизионная звезда. Семья эстрадных пенсионеров ловко делит представительские функции: он руководит песенным проектом, она его судит. Можете продолжить сами: список чудес родного шоу-биза обширен и разнообразен. Почему это возможно? Культура боится пустот: те ниши, для которых нет качественного материала, заполняются шлаком. И совсем не потому, что кончились в стране злые рок-бэнды, шальные музыкальные шаманы и смелые люди с микрофоном. Просто в поп-культуре у нас не капитализм, а феодализм: система семейных кланов, поделивших сферы влияния и занятых защитой своих позиций. Нет движения. Есть система мест. А в этом случае говорить о новациях смешно: в них никто не заинтересован. А самоповтор неизбежно сбивается в профанацию. Хорошее, вроде, дело: дарить музыкантам клипы. Да еще на глазах телевизионной общественности. Наше домашнее MTV. Отличное занятие для очередной семейной пары, широко известной в узких кругах. Да только кино выходит бестолковое и бедное, сработанное наскоро и невпопад. Навсегда увязшее во временах разгула перестройки и гласности. И откровенно одноразовое: кто захочет такое смотреть повторно? Но все довольны. И музыканты, не готовые выложить тридцать штук баксов за экранные навороты. И авторы, придумавшие себе долгоиграющее занятие. И публика, для которой сам процесс — уже результат. Отмазка проста как три копейки: «Скажите спасибо, что мы хоть что-то делаем…» Та же схема который год работает на «нашем Grammy» — нечаянно воскрешенной «Рок-коронации». Нет сомнений в благих намерениях ее организаторов. Однако ни одна церемония не обходится без организационных ляпов, обиженных музыкантов и озадаченных зрителей. Искать новые модели и четкие правила трудно. Уйти от мыслящих по инерции денежных людей стрёмно. Бросить старый корабль и затеять собственный альтернативный проект — из сферы фантастики. Проще до хрипоты спорить: «Дети детей» — рок или не рок? Писать друг другу резкие открытые письма. Выводить на сцену дурковатых шоуменов и флегматичных ротвейлеров. И прямой наводкой лететь к очередному празднику пустоты. Естественно: «Скажите спасибо, что мы хоть что-то делаем…» Поправка на местность снижает планку качества и развращает всех — авторов, продюсеров, исполнителей и потребителей. Скажете, в нашей синеокой всё трудно и бестолково? Может и так. Но где и когда это мешало искать новый звук, написать евро-бестселлер и снять за гроши отличный инди-фильм? Главная проблема не в стратегиях продвижения, а в качестве исходника. Стоит искать Европу не в бутиках, а в головах. А расхожая формула «что делать, у нас иначе не бывает» есть не трезвая оценка наличной ситуации, а признание собственной творческой беспомощности. Автор: Максим Жбанков, "Белорусские новости"
